Зимняя луна [= Ад в наследство ] - Дин Кунц

Хитер вернулась в комнату Тоби, затворила дверь и щелчком отрубила свет на лестнице.

Ее сын был в глубоком сне.

Чувствуя себя не менее одураченной, чем смущенной, она спустилась по передней лестнице прямо на кухню. Если отвратительный запах - это знак присутствия "гостя" и если слабые следы этой вони найдутся и на кухне, то это будет значить, что у него есть ключ и с его помощью он переходил туда с лестницы. В этом случае она собиралась разбудить Джека и настоять на обыске всего дома сверху донизу - с заряженным оружием в руках.

На кухне пахло свежо и чисто. Никаких комочков сухой почвы на полу.

Она была почти разочарована. Претила сама мысль о том, что все произошло только в ее воображении, но факты не давали никакого другого толкования.

Воображение или нет, но она не могла избавиться от ощущения, что совсем недавно находилась под наблюдением. Поэтому закрыла жалюзи на кухонных окнах.

Возьми себя в руки, посоветовала себе. Уже пятнадцать лет как твоя жизнь изменилась, ты леди; теперь нет никакого извинения этим диким скачкам настроения.

Хотя намеревалась провести остаток ночи читая, но была слишком взбудоражена, чтобы сосредоточиться на содержании книги. Необходимо было заняться каким-то делом.

Пока в джезве варилось кофе, Хит провела инвентаризацию содержимого морозильника. Здесь было полдюжины замороженных обедов, пачка франкфуртеров, две коробки хлопьев "Зеленый Великан", коробка зеленых бобов, две - моркови и пачка орегонской черники. Эдуардо Фернандес не открыл ни одной из них, и все еще - можно было употребить.

На нижней полочке, под коробкой вафель "Эгго" и фунтом сала нашла сумочку на молнии, в которой, оказалось, хранился блокнот желтой бумаги. Пластик стал прозрачным от заморозки, но она едва видела черты букв, заполнявших первую страницу.

Сорвала печать с сумки - но затем остановилась. Держать блокнот в таком необычном месте явно означало - скрывать его. Фернандес, должно быть, считал его содержание очень важным и личным, а Хитер не хотела вторгаться в частные дела. Хотя он и умер, но он - благодетель, который в корне изменил их жизнь; он заслужил ее уважение и то, чтобы они считались с его желаниями.

Она прочла первые несколько слов вверху страницы: "Мое имя Эдуардо Фернандес" - и, пролистав блокнот, убедилась, что это написано Фернандесом и является довольно длинным документом. Более двух третей длинных желтых страниц были заполнены аккуратным почерком. Поборов любопытство, Хитер положила блокнот на верх холодильника, намереваясь передать его Полу Янгбладу при ближайшей встрече. Поверенный был ближе всех к понятию "друг" для Фернандеса, и по своей профессии допускался ко всем делам старика. Если содержание блокнота важно и лично, только Пол имеет право прочесть.

Закончив осмотр замороженных продуктов, она налила в чашку свежего кофе, села за кухонный стол и начала составлять список необходимой бакалеи и всяких домашних приспособлений. Утром им нужно будет съездить в супермаркет Иглз Руст и заполнить не только холодильник, но и полупустые полки буфета. Хотелось быть совершенно готовыми, если их отсечет снежными заносами на какое-то время.

Она прервала составление своего реестра, чтобы написать записку, напоминая Джеку о необходимости выбрать время на следующей неделе и зайти в гараж Паркера: договориться о том, чтобы к их "эксплореру" приделали снегоочиститель.

Еще глотая свой кофе и сочиняя список, она была настороже и вслушивалась, ожидая странных звуков. Но, однако, ее задача была такой обыденной, что постепенно Хит успокоилась. Некоторое время спустя она уже не могла поддерживать в себе это чувство необычайности происходящего.

* * *

Тоби во сне тихо бормотал.

Он говорил:

- Уходи... уходи... прочь...

Умолкнув на некоторое время, он сбросил с себя одеяло и поднялся с кровати. В румяном отблеске ночника его бледно-желтая пижама казалась покрытой полосками крови.

Он встал рядом с кроватью, качаясь, как будто следуя ритму музыки, которую слышал лишь он один.

- Нет, - прошептал он, без тревоги, спокойным голосом, лишенным эмоций: - Нет... нет... нет...

- Снова замолчав, подошел к окну и поглядел в ночь.

Вверху двора, угнездившийся среди сосен на краю леса, домик управляющего больше не был темным и пустым. Странный свет, чисто-голубой, как пламя газовой горелки, выливался в ночь через щели по краям фанерных прямоугольников, которыми были забиты окна, из-под двери, и даже из трубы дымохода камина.

- Ах, - сказал Тоби.

Свет не был постоянной интенсивности, но чем-то мигающим, иногда пульсирующим. Периодически даже самые узкие из исчезающих лучей были так ярки, что смотреть на них было больно, хотя иногда они становились настолько смутными, что почти растворялись. Даже в самые яркие моменты это был холодный свет, не дающий никакого ощущения тепла.

Тоби смотрел долго.

Постепенно свет погас. Домик управляющего снова стал темным.

Мальчик вернулся в постель.

Ночь миновала.

Воскресное утро началось солнечно. Холодный бриз дул с норд-веста, и время от времени стаи темных птиц проскальзывали через небо от Скалистых Гор к западным равнинам, как будто спасаясь от хищника.

Синоптик со станции в Бутте - Хитер и Джек слушали его, пока принимали душ и одевались, - обещал снег к ночи. Это будет, как он заявил, одна из самых ранних бурь за многие годы, и толщина покрова может достичь десяти дюймов.

Судя по тону репортажа, погода, при которой снег заносит землю на десять дюймов, не казалась какой-то жуткой пургой в этих северных краях. И речи не заходило об ожидаемом перекрытии дорог, никто не напоминал об опасности заносов фермеров. Вторая буря пройдет над ними вслед за первой; ее ожидали утром в понедельник, но считалось решенным, что ее фронт будет слабее, чем тот, который ударит вечером.

Сидя на краю кровати, наклонившись, чтобы завязать шнурки на своих "Найках", Хитер крикнула:

- Эй, нам надо купить пару саней!

Джек скрылся в своем стенном шкафу, он снимал красно-коричневую в клетку фланелевую рубашку с вешалки.

- Ты веселишься, как младенец, - заявил он.

- Ну и что, ведь это мой первый снег!

- Точно. Я и забыл.

В Лос-Анджелесе зимой, когда смог рассеивался, только горы в белых кепках служили городу далекими декорациями, а для Хитер это было самым близким свиданием со снегом. Она не была лыжницей. Никогда не ездила в Эрроухед или в Биг Бир зимой, только иногда летом, и надвигающаяся буря действительно взволновала ее как ребенка.

Покончив со шнурками, она заявила: